фламандская доска (uncovered)
Dec. 29th, 2019 12:00 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
tatyanavf1холодное течение серых тонов, перемежаемое разноцветием средневековых картин, испанская тоска, члененная бургундским полнокровием, взрыв эмоций, зашнурованных в корсет сдержанности, – роман артуро переса-реверте переродился фильме в свою противоположность, став не отражением – если и зеркальным, то в зеркале, припавшем пылью и словно бы источенном кракелюрами, – а «различием и повтором», то же, но иное, знакомое, но незнаемое.
не мадрид, а барселона, но тот же мастер ван гюйс вперемешку с видами, где на заднем плане маячит гауди; солнечное лето и такие же солнечные персонажи. кейт бэкинсейл, хулия, странно правдоподобная в роли реставратора; сесар, веселый как бы прожигатель жизни в возрасте «за пятьдесят», когда без болезней уже не обойтись; менчу, скачущая в поисках постели, где можно было бы приземлиться (хотя постель вроде бы и не обязательна); муньос, ставший в фильме таким себе роковым блондином в очень легкомысленных сорочечках.
можно подсчитать все отличия, все компромиссы между книгой и фильмом, а также отступления (например, весьма драматически представленное самоубийство-убийство сесара в финале, что в книге отнюдь не пахнет дешевенькой мелодрамой), однако не в этом прелесть совершенно нового произведения, которое получилось и которое выглядит прямо таки бульварно рядом с книгой. лето в кадре, хулия, постоянно жующая то морковь, то листья салата, то циклопические яблоки – и умирающая прямо таки при виде пирожных; молчаливыми вспышками появляющиеся в кадре бургундские виды и персонажи; картина, постепенно обретающая свежесть. трупы, неустранимо возникающие по ходу сюжета, смотрятся как-то не очень трагедийно и вызывают мысль в первую очередь не о смерти, а о необходимости. картина: нарисована очень пристойно, не становится разочарованием, какого можно было бы ожидать, ведь отсутствия изображения стало залогом именно ее жизненности в книге.
нет попыток найти эквивалент размышлениям на тему бургундской трагедии и внутренних монологов роже и беатрисы: это тени прошлого, в котором им именно и место. и, конечно, соответственно нет финала: эта женщина, заточенная в боли и монастыре, не могла найти места таком летнем фильме:
«Озеро уже превратилось в тусклое пятно, затянулось тенями. И женщина, облаченная в траур, которая в миру звалась Беатрисой Бургундской, знает, что зима, грядущая с севера, будет для нее последней. И она спрашивает себя, найдется ли в той темной неизвестности, куда она вскоре отправится, достаточно милосердия, чтобы стереть у нее последние обрывки памяти», –
поэтому не печальная беатриса, а солнечная и обретшая счастье хулия, ставшая наконец взрослой, излечившаяся от постоянного чихания при приближении чувств и влюбленности, в солнечном сиянии. развлечение. милое, которое никоим образом не расстроит и не разочарует. в конце концов это не книга. и не история об обретении одиночества. и не мадрид. и не перес-реверте.
не мадрид, а барселона, но тот же мастер ван гюйс вперемешку с видами, где на заднем плане маячит гауди; солнечное лето и такие же солнечные персонажи. кейт бэкинсейл, хулия, странно правдоподобная в роли реставратора; сесар, веселый как бы прожигатель жизни в возрасте «за пятьдесят», когда без болезней уже не обойтись; менчу, скачущая в поисках постели, где можно было бы приземлиться (хотя постель вроде бы и не обязательна); муньос, ставший в фильме таким себе роковым блондином в очень легкомысленных сорочечках.
можно подсчитать все отличия, все компромиссы между книгой и фильмом, а также отступления (например, весьма драматически представленное самоубийство-убийство сесара в финале, что в книге отнюдь не пахнет дешевенькой мелодрамой), однако не в этом прелесть совершенно нового произведения, которое получилось и которое выглядит прямо таки бульварно рядом с книгой. лето в кадре, хулия, постоянно жующая то морковь, то листья салата, то циклопические яблоки – и умирающая прямо таки при виде пирожных; молчаливыми вспышками появляющиеся в кадре бургундские виды и персонажи; картина, постепенно обретающая свежесть. трупы, неустранимо возникающие по ходу сюжета, смотрятся как-то не очень трагедийно и вызывают мысль в первую очередь не о смерти, а о необходимости. картина: нарисована очень пристойно, не становится разочарованием, какого можно было бы ожидать, ведь отсутствия изображения стало залогом именно ее жизненности в книге.
нет попыток найти эквивалент размышлениям на тему бургундской трагедии и внутренних монологов роже и беатрисы: это тени прошлого, в котором им именно и место. и, конечно, соответственно нет финала: эта женщина, заточенная в боли и монастыре, не могла найти места таком летнем фильме:
«Озеро уже превратилось в тусклое пятно, затянулось тенями. И женщина, облаченная в траур, которая в миру звалась Беатрисой Бургундской, знает, что зима, грядущая с севера, будет для нее последней. И она спрашивает себя, найдется ли в той темной неизвестности, куда она вскоре отправится, достаточно милосердия, чтобы стереть у нее последние обрывки памяти», –
поэтому не печальная беатриса, а солнечная и обретшая счастье хулия, ставшая наконец взрослой, излечившаяся от постоянного чихания при приближении чувств и влюбленности, в солнечном сиянии. развлечение. милое, которое никоим образом не расстроит и не разочарует. в конце концов это не книга. и не история об обретении одиночества. и не мадрид. и не перес-реверте.
 |  |  |
 |  |
