tatyanavf1 (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
tatyanavf1) wrote2015-04-26 01:24 am
tatyanavf1) wrote2015-04-26 01:24 am
Скрепы. Одежда — наш компас земной
Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
andreistp в Скрепы. Одежда — наш компас земной
Платье «Труженица». Увы, увы, я давно покинула мир честных работящих людей! И ты, хипстер, устыдись.
Наталья Белюшина
Чтобы надо мной поглумиться (как я теперь понимаю), доброжелатель (оказавшийся злопыхателем) прислал мне ссылку на интернет-магазин женской одежды, в котором я, дескать, найду что-то для себя (да и для других) подходящее и успокоюсь, и просветлюсь, и перестану донимать публику поучениями. Я, доверчивая как агнец жертвенный, полюбопытствовала, вытянула шейку, — и рубануло по мне; это оказался магазин для православных женщин с красивым названием «Мирянка». Что касается моделей (я об одежде), — глаз у меня почти сразу замылился. Я перестала их различать. Но то левый глаз. А вот правый задёргался, заслезился, потому что справа от моделей были написаны их названия. Слова, слова, слова всегда производили на меня большое впечатление. Слова, которыми говорил со мной магазин «Мирянка», меня очень взволновали и устыдили. Сейчас и вы ознакомитесь с ассортиментом, и не все найдут в себе силы признаться, что испытывают смятение подобное испытанному мной; ну и ладно, я всё равно знаю, что многим станет стыдно.
«Прилежница». А в этом мире мне даже побывать не довелось.
«Девица». Упс. Кабы я была девица... — говорит одна царица. А с платформы говорят: уезжаю в Ленинград!
«Отроковица». Опять не про меня. Мне уже нужен костюмчик «Молодая была немолода».
«Умница». На это я бы согласилась. Но мешает гордыня. Я купила бы костюм «Умище». А «Умница» — мелковато.
«Воспитанница». Я давно каждому подвернувшемуся под руку сообщила, что воспитания я не получила никакого. И что я не занимаюсь каждый день рукоприкладством только потому, что напрягаю всю свою волю. Жаль, нет костюма «Воля» или хотя бы «Напряжение». Ну или «Рукоприкладство».
«Троица» меня как-то смутила. Я стала искать в платье три ипостаси, потом додумалась, что речь, наверное, о празднике:
«Скромная симфония». Это я вообще не поняла. Задумалась о музыке. Вспомнила пару симфоний. Причём вспомнились какие-то нескромные.
«Нежная». Нежности в вас нет (написали мне однажды в письме, неточно цитируя Достоевского), а потому несправедливы вы ко мне. Что да — то да. Т.е. чего нет — того нет.
«Ласковая». Тут обидно. У меня есть все возможности быть ласковой. Например, с моими котами. Многие даже верят, что я с ними ласкова. По должности положено. Один патриот-экономист сочинил обо мне памфлет-эссе под названием «Нежная женщина с кошкой — изрыгатель скверны» (прекрасное название, я даже хотела себе таких визиток наделать); Илья Мильштейн ответил стихотворением, первые четыре строчки которого никак не изгладятся из моей памяти:
Эта нежная женщина с кошкой
Только с виду нежна и с кошкой,
А на деле живёт с котами
И считает людей скотами.
«Родная». Опять увы. Мне подошла бы модель с вышивкой по подолу — «...онавсемьесвоейроднойказаласьдевочкойчужой...».
«Паломница». Нет, ну вот как так? Купить юбку «Паломница» и в ней на таксомоторах кататься? Стыдно же будет.
«Путница». Не такой жесткий вариант, как предыдущий. Ходишь туда-сюда — и уже вроде как в пути. А ведёт дорога к храму или не ведёт дорога к храму — это вопрос к разработчиками программы «Храмы шаговой доступности».
«Умиление». Озадачивает. Не могу сообразить, где тут, собственно, это самое умиление. Не вижу повода умилиться. Умиление, наверное, в глазах смотрящего, а у меня один глаз дергается, другой замылился.
Многие вещи сообщают своими названиями о предполагаемых достоинствах их предполагаемых носительниц. Это я так предполагаю. Предполагаемые достоинства носительниц — для меня невыносимы. Например, «Смирение». Даже если я выберу расцветку по своему вкусу и свяжусь с их менеджерами, к чему обман?
Ещё одно «Смирение». Смиряться можно и так и этак. А я никак не могу.
«Спокойствие». И опять я в пролёте. Можно, конечно, попытаться смухлевать и выдать за спокойствие апатию, но Бог всё увидит, чертям расскажет, черти припекут.
«Вежливость». Знающие меня сейчас засмеялись.
«Мудрость». В мудрость я вообще не верю. Разве что в мудрость аксакалов. Но они платьев не носят. Кажется.
«Благочестие». Не знаю, как вам, а мне всё больнее.
«Благо». Это почти как в «Бриллиантовой руке», в эпизоде с отстёгивающимися штанинами, — благочестие превращается... благочестие превращается... в благо!
«Скромность». Тут я уже просто машу на себя рукой. Могу только вяло удивляться тому, сколь многого, друг Гораций, у меня нет.
«Милосердие». Перестаю махать рукой, кладу руку на сердце... Нет, я не милосердна. И вы тоже. Главное — не путаться в понятиях. Брезгливость или снисходительность, не позволяющие толкнуть падающего, могут выдавать себя за милосердие, но мою строгость не проведёшь.
«Послушание». К этому у меня способности имеются. Старший товарищ написал мне однажды смс со словами «...слушаться НАДА!», я перепугалась и с тех пор его слушаюсь. Но, подозреваю, здесь о другом послушании речь.
«Покорность». И не могу не заметить (сейчас злоба поднимает голову, я её чик-чик, и на её месте вырастают три новых головы), что только из покорности можно прикупить такой платочек ручной вязки за две тысячи рублей. Я бы переименовала его в «Униженность и оскорблённость». Прости ещё раз, Господи:
«Кротость». Недостижимо. А когда-то (лет в тринадцать, что ли) я хотела быть кроткой. Так на меня влияла русская литература.
«Доброта». Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! (это из русской литературы). Эх, если бы да кабы! — отвечаем мы несчастному персонажу.
Ну, вы поняли, о чём я. Найдись такой модельер-душевед, который решился бы разложить меня по полочкам платяного шкафа, этот индпошив назывался бы «Гордыня», «Леность», «Изнеженность», «Беспардонность», «Гневливость», «Несдержанность», «Апатия», «Злопамятность», — можно продолжать перечислять. Короче, картина Репина «Княжна с тараканами».
Посещение «Мирянки» не прошло для меня бесследно. Я клянусь, что стану лучше и добрее, и в беде не брошу друга никогда, слышу голос и спешу на зов скорее по дороге, на которой нет следа. Шутка. Теперь серьёзно. Что-то у меня в голове перещёлкнуло; попадая на виртуальные модные показы, я автоматически, как заведённая, норовлю сочинить названия, причём тянет меня на религиозную или околорелигиозную тематику. Вот, например, костюм, который я немедленно назвала «Власяница»:
А это, ясный пень, «Блудница»:
Кто-то таки бросил в неё камень, и не один, прям в морду, в морду прям:
«Пресвитер». Типа очень большой свитер:
«Дары волхвов»:
«Епитимья»:
Здесь я по-настоящему испугалась. «Четыре лошади Апокалипсиса»:
Наверное, я какое-то время не буду интересоваться шмотками. Очень страшно.
В заключение, для шибко умных (типа меня, грешной), процитирую почти сто лет назад написанное стихотворение Ходасевича:
Нет, есть во мне прекрасное, но стыдно
Его назвать перед самим собой,
Перед людьми ж — подавно: с их обидной
Душа не примирится похвалой.
И вот — живу, чудесный образ мой
Скрыв под личиной низкой и ехидной...
Взгляни, мой друг: по травке золотой
Ползет паук с отметкой крестовидной.
Пред ним ребенок спрячется за мать,
И ты сама спешишь его согнать
Рукой брезгливой с шейки розоватой.
И он бежит от гнева твоего,
Стыдясь себя, не ведая того,
Что значит знак его спины мохнатой.
andreistp в Скрепы. Одежда — наш компас земнойПлатье «Труженица». Увы, увы, я давно покинула мир честных работящих людей! И ты, хипстер, устыдись.
Наталья Белюшина
Чтобы надо мной поглумиться (как я теперь понимаю), доброжелатель (оказавшийся злопыхателем) прислал мне ссылку на интернет-магазин женской одежды, в котором я, дескать, найду что-то для себя (да и для других) подходящее и успокоюсь, и просветлюсь, и перестану донимать публику поучениями. Я, доверчивая как агнец жертвенный, полюбопытствовала, вытянула шейку, — и рубануло по мне; это оказался магазин для православных женщин с красивым названием «Мирянка». Что касается моделей (я об одежде), — глаз у меня почти сразу замылился. Я перестала их различать. Но то левый глаз. А вот правый задёргался, заслезился, потому что справа от моделей были написаны их названия. Слова, слова, слова всегда производили на меня большое впечатление. Слова, которыми говорил со мной магазин «Мирянка», меня очень взволновали и устыдили. Сейчас и вы ознакомитесь с ассортиментом, и не все найдут в себе силы признаться, что испытывают смятение подобное испытанному мной; ну и ладно, я всё равно знаю, что многим станет стыдно.
«Прилежница». А в этом мире мне даже побывать не довелось.
«Девица». Упс. Кабы я была девица... — говорит одна царица. А с платформы говорят: уезжаю в Ленинград!
«Отроковица». Опять не про меня. Мне уже нужен костюмчик «Молодая была немолода».
«Умница». На это я бы согласилась. Но мешает гордыня. Я купила бы костюм «Умище». А «Умница» — мелковато.
«Воспитанница». Я давно каждому подвернувшемуся под руку сообщила, что воспитания я не получила никакого. И что я не занимаюсь каждый день рукоприкладством только потому, что напрягаю всю свою волю. Жаль, нет костюма «Воля» или хотя бы «Напряжение». Ну или «Рукоприкладство».
«Троица» меня как-то смутила. Я стала искать в платье три ипостаси, потом додумалась, что речь, наверное, о празднике:
«Скромная симфония». Это я вообще не поняла. Задумалась о музыке. Вспомнила пару симфоний. Причём вспомнились какие-то нескромные.
«Нежная». Нежности в вас нет (написали мне однажды в письме, неточно цитируя Достоевского), а потому несправедливы вы ко мне. Что да — то да. Т.е. чего нет — того нет.
«Ласковая». Тут обидно. У меня есть все возможности быть ласковой. Например, с моими котами. Многие даже верят, что я с ними ласкова. По должности положено. Один патриот-экономист сочинил обо мне памфлет-эссе под названием «Нежная женщина с кошкой — изрыгатель скверны» (прекрасное название, я даже хотела себе таких визиток наделать); Илья Мильштейн ответил стихотворением, первые четыре строчки которого никак не изгладятся из моей памяти:
Эта нежная женщина с кошкой
Только с виду нежна и с кошкой,
А на деле живёт с котами
И считает людей скотами.
«Родная». Опять увы. Мне подошла бы модель с вышивкой по подолу — «...онавсемьесвоейроднойказаласьдевочкойчужой...».
«Паломница». Нет, ну вот как так? Купить юбку «Паломница» и в ней на таксомоторах кататься? Стыдно же будет.
«Путница». Не такой жесткий вариант, как предыдущий. Ходишь туда-сюда — и уже вроде как в пути. А ведёт дорога к храму или не ведёт дорога к храму — это вопрос к разработчиками программы «Храмы шаговой доступности».
«Умиление». Озадачивает. Не могу сообразить, где тут, собственно, это самое умиление. Не вижу повода умилиться. Умиление, наверное, в глазах смотрящего, а у меня один глаз дергается, другой замылился.
Многие вещи сообщают своими названиями о предполагаемых достоинствах их предполагаемых носительниц. Это я так предполагаю. Предполагаемые достоинства носительниц — для меня невыносимы. Например, «Смирение». Даже если я выберу расцветку по своему вкусу и свяжусь с их менеджерами, к чему обман?
Ещё одно «Смирение». Смиряться можно и так и этак. А я никак не могу.
«Спокойствие». И опять я в пролёте. Можно, конечно, попытаться смухлевать и выдать за спокойствие апатию, но Бог всё увидит, чертям расскажет, черти припекут.
«Вежливость». Знающие меня сейчас засмеялись.
«Мудрость». В мудрость я вообще не верю. Разве что в мудрость аксакалов. Но они платьев не носят. Кажется.
«Благочестие». Не знаю, как вам, а мне всё больнее.
«Благо». Это почти как в «Бриллиантовой руке», в эпизоде с отстёгивающимися штанинами, — благочестие превращается... благочестие превращается... в благо!
«Скромность». Тут я уже просто машу на себя рукой. Могу только вяло удивляться тому, сколь многого, друг Гораций, у меня нет.
«Милосердие». Перестаю махать рукой, кладу руку на сердце... Нет, я не милосердна. И вы тоже. Главное — не путаться в понятиях. Брезгливость или снисходительность, не позволяющие толкнуть падающего, могут выдавать себя за милосердие, но мою строгость не проведёшь.
«Послушание». К этому у меня способности имеются. Старший товарищ написал мне однажды смс со словами «...слушаться НАДА!», я перепугалась и с тех пор его слушаюсь. Но, подозреваю, здесь о другом послушании речь.
«Покорность». И не могу не заметить (сейчас злоба поднимает голову, я её чик-чик, и на её месте вырастают три новых головы), что только из покорности можно прикупить такой платочек ручной вязки за две тысячи рублей. Я бы переименовала его в «Униженность и оскорблённость». Прости ещё раз, Господи:
«Кротость». Недостижимо. А когда-то (лет в тринадцать, что ли) я хотела быть кроткой. Так на меня влияла русская литература.
«Доброта». Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! (это из русской литературы). Эх, если бы да кабы! — отвечаем мы несчастному персонажу.
Ну, вы поняли, о чём я. Найдись такой модельер-душевед, который решился бы разложить меня по полочкам платяного шкафа, этот индпошив назывался бы «Гордыня», «Леность», «Изнеженность», «Беспардонность», «Гневливость», «Несдержанность», «Апатия», «Злопамятность», — можно продолжать перечислять. Короче, картина Репина «Княжна с тараканами».
Посещение «Мирянки» не прошло для меня бесследно. Я клянусь, что стану лучше и добрее, и в беде не брошу друга никогда, слышу голос и спешу на зов скорее по дороге, на которой нет следа. Шутка. Теперь серьёзно. Что-то у меня в голове перещёлкнуло; попадая на виртуальные модные показы, я автоматически, как заведённая, норовлю сочинить названия, причём тянет меня на религиозную или околорелигиозную тематику. Вот, например, костюм, который я немедленно назвала «Власяница»:
А это, ясный пень, «Блудница»:
Кто-то таки бросил в неё камень, и не один, прям в морду, в морду прям:
«Пресвитер». Типа очень большой свитер:
«Дары волхвов»:
«Епитимья»:
Здесь я по-настоящему испугалась. «Четыре лошади Апокалипсиса»:
Наверное, я какое-то время не буду интересоваться шмотками. Очень страшно.
В заключение, для шибко умных (типа меня, грешной), процитирую почти сто лет назад написанное стихотворение Ходасевича:
Нет, есть во мне прекрасное, но стыдно
Его назвать перед самим собой,
Перед людьми ж — подавно: с их обидной
Душа не примирится похвалой.
И вот — живу, чудесный образ мой
Скрыв под личиной низкой и ехидной...
Взгляни, мой друг: по травке золотой
Ползет паук с отметкой крестовидной.
Пред ним ребенок спрячется за мать,
И ты сама спешишь его согнать
Рукой брезгливой с шейки розоватой.
И он бежит от гнева твоего,
Стыдясь себя, не ведая того,
Что значит знак его спины мохнатой.