![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
tatyanavf1) wrote2014-12-04 03:41 am
Покалеченные
Татьяна Мэй:
В нижнетагильском драмтеатре нашли послание от зэков полувековой давности. Привет, говорят зэки, грядущему поколению.
Послание потомкам
Эта металлическая плакетка – обыкновенный кусок железа, на котором красно-коричневым лаком написано послание потомкам:
«Эта надпись замурована 15 марта 1954 года не под гром оркестров и шум толпы. Но она расскажет потомству, что этот театр построен не силами комсомольских бригад, как потом будут утверждать летописи, а создан на крови и костях заключенных — рабов XX столетия. Привет грядущему поколению! И пусть ваша жизнь и ваша эпоха не знает рабства и унижения человека человеком
С приветом заключенные И. Л. Кожин,
Р. Г. Шарипов, Ю. Н. Нигматулин.
15/III 1954
Полвека пролежало это письмо заключенных на перекрытии потолка в нише второго этажа зрительской части. Оно было случайно обнаружено во время ремонта в марте 2005 года
Тагильчане знали, что на самых тяжелых работах, не требующих особой квалификации, использовался бесплатный труд заключенных Тагиллага… Старожилы рассказывают, что рано утром к стройплощадке подъезжали подводы с подневольной рабочей силой, а с наступлением сумерек те же подводы отправлялись в обратный путь – в колонии Кирпичного поселка и других окраин Тагила. Находились смельчаки, которые перебрасывали хлеб и картошку через забор, окружающий стройку.
Со слов Льва Самуиловича Либенштейна, который в 50-е годы работал в домостроительном комбинате и курировал возведение зданий на Театральной площади, заключенные, лишенные права переписки, замуровали под одной из колонн бутылки со своими письмами. Что в них написано, никто не знает...
Татьяна Мэй:
В связи с этим вспомнила разговор со знакомой, состоявшийся аккурат после крымнаша. Я тогда сильно продвинулась в понимании психологии хомо советикуса.
Сто лет ее знаю, буквально с детства. Интеллигентная блокадница, действительно очень милая. Но живет одна, общается с телевизором. В результате, конечно: "Крым ведь наш, Танечка!"
Я, вздохнув и запасясь терпением, разъясняю перспективы. Упираю на то, что страна окажется в изоляции. Этот довод большого отклика не находит. Для советского человека изоляция - говна-пирога. Как говорила наша офисная уборщица, "когда не знаешь, так и не знаешь". Перехожу ко второй части. Нечего, говорю, будет жрать и не во что одеваться. Мы голодранцы. Ничего не производим.
Старушка моя встревожилась. Огорчилась. Вербально заметалась. Потерялась в сомнениях. И наконец, просветлев лицом, сказала:
- Ну ведь в тридцатые годы, во время войны и после нее все напряглись - и построили промышленность! Заводы! Железные дороги! Метро! Днепрогэс!
- А кто строил-то, - спрашиваю, - вы помните? Зэки строили в основном. Заключенные.
Тут у нее в глазах что-то блеснуло - думаю, что сатанатам, - и очень быстро старушка ответила:
- Ну ведь они и сейчас есть.
Вот тогда я и испугалась.
Как там Дракон у Шварца-то говорил? "Мои люди очень страшные. Таких больше нигде не найдешь. Моя работа. Я их кроил. Я же их, любезный мой, лично покалечил. Как требуется, так и покалечил".
Привет грядущему поколению.